Военный связист Загородников Сергей Фёдорович родился 1 апреля 1926 года в Узбекистане, в большой дружной семье было семеро детей. Ему едва исполнилось 17 лет, когда его призвали в армию. Воевал в 25-й Берлинской ордена Богдана Хмельницкого артиллерийской дивизии прорыва Резерва Ставки, которой командовал гвардии генерал-майор артиллерии Битюцкий Алексей Степанович.
«Я призван был в 1943 году, было мне тогда 17 с половиной лет. Отсрочку дали на полгода, ну и пришли мы с другом в военкомат по истечении срока отсрочки, так нас двоих не хотели еще брать, мол народу мало, надо еще подождать, поднабрать народу. Пойдет, мол, осенью 1944 года. А какой смысл? Так и война уже закончится, мы понимали, что конец войны уже близок и тоже хотели послужить стране. Тем более, мой отец тогда в Польше воевал, ну, и я хотел с ним по возможности повидаться. А то весточки о нем до меня доходили от родных, из отцовых писем они узнавали, где он да как. Правда, позднее, когда уже я был в составе действующей армии – очутился таки в той Польше, но были мы с отцом в разных дивизиях, так и не удалось встретиться. Мы только переписывались с ним. Его в одном из боев в Люблине смертельно ранили, так что ушел он раньше меня. Сильно я тогда горевал, конечно, с батей мы были очень близки.Тогда в военкомате мы настояли, чтобы нас сразу забрали, не дожидаясь осени. Военком говорит: «Ну что с вами такими упрямыми делать? Ладно, пойдемте», и отвел нас с «покупателю», старшему лейтенанту из пехоты. Тот старлей дал нам три дня на прощание с родными, и через какое-то время попали в узбекский Ак-Курган, где базировался запасной полк, народу в том полку больше 7 тысяч было, бригада по сути была.
Там по три месяца служили люди и на фронт уходили. Мы с другом полтора месяца отслужили и все-таки залезли в очередной отряд бойцов, кто отслужил три месяца и готовился к отправке на фронт. Сначала нас заметили, прогнали, но мы все-таки ухитрились снова залезть в тот строй. Земляк мой успел ввинтиться в глубь толпы, а меня командир углядел и отловил во второй раз. Так что только через полмесяца я попал уже к другому «покупателю» из артиллерии.
Так и оказался в знаменитой 25-й Берлинской ордена Богдана Хмельницкого артиллерийской дивизии прорыва Резерва Ставки, которой командовал гвардии генерал-майор артиллерии Битюцкий Алексей Степанович. Во взвод связи артполка меня определили, таскал я рацию РБМ, а мой напарник – катушку проводов. Первое мое боевое крещение состоялось на территории Польши…»
Вообще, к началу Великой Отечественной войны проводная связь уже перестала быть прерогативой телеграфа, в СССР развивались телефонные линии, появились первые способы связи с помощью радиочастот. Но первое время именно проводная связь была главным нервом: телефоны позволяли налаживать связь в чистом поле, лесу, через реки, не требуя какой-либо инфраструктуры. Плюс ко всему, сигнал с проводного телефона нельзя было перехватить или запеленговать без физического доступа.
Войска вермахта не дремали: они активно искали полевые линии связи и столбы, бомбили их и устраивали диверсии. Для атаки на узлы связи были даже специальные снаряды, которые при бомбардировке цепляли провода крючками и разрывали всю сеть в клочья.
Провода (кабель) были подвержены как наземным атакам, так и артиллерийским налётам - провод секло осколками в нескольких местах и связист был вынужден идти искать и исправлять все обрывы. Связь нужно было восстанавливать практически мгновенно, для координации дальнейших действий войск, поэтому связисты пробирались нередко под пулями и снарядами. Бывали случаи, когда провод предстояло тянуть через минное поле и связисты, не дожидаясь сапёров, сами разминировали путь себе к своим проводам. У бойцов была своя атака, у связистов - своя, не менее кошмарная и смертоносная.
Кроме прямых угроз в виде оружия противника, у связистов была ещё одна опасность страшнее смерти: поскольку связист, сидевший на телефоне, знал всю обстановку на фронте, он был важным объектом охоты немецкой разведки. Связисты часто попадали в плен, поскольку к ним было довольно просто подобраться: достаточно было перерезать провод и ждать в засаде, когда связист придёт на место в поисках очередного обрыва. Чуть позже появились методы защиты и обхода таких манёвров, бои за информацию перешли в радиоэфир, но в начале войны ситуация была страшной.
Один из самых ярких героических эпизодов Великой Отечественной войны связан с именем сержанта-связиста 28-го отдельного гвардейского батальона связи 16-й армии Николая Новикова. В конце ноября 1941-го во время боев под Москвой Н.С.Новиков получил приказ устранить разрыв линии. Сержант нашёл место порыва, но не успел сделать сросток «полевика», как был атакован заметившими его гитлеровцами. Чтобы не терять времени, боец зажал концы проводов между зубами и вступил в неравный бой. Пожертвовав собой, сержант-связист героически погиб, но выполнил задание по восстановлению линии связи. Через несколько часов тело сержанта-героя с зажатым зубами проводом нашли бойцы одного из отрядов Красной Армии. Сержант Н.С.Новиков был посмертно награжден орденом Красного Знамени.
«…У нас во взводе была своя машина, так что передвигались довольно-таки быстро. В Польше еще заметил: наши воюют с немцами, а поляки трофеи собирают в-основном. Те еще вояки. И еще был случай. В одном районе стояли рядом немецкие и власовские подразделения. Мы помогали нашей пехоте их выбивать. Достались нашим хорошо укрепленные позиции, сильно отличающиеся от привычных. Траншеи сверху укрыты накатом из бревен и через каждые два метра отверстия для стрельбы. Высунулся – выстрелил. Безопаснее, конечно, но никакого маневра, на мой взгляд. Оказалось, позиции готовили себе польские наши союзники. Так, немцы узнали, кто им противостоит, быстро поляков с тех позиций выбили. Не знаю, как относиться к таким воинам.
Один бой хорошо запомнился, уже под Берлином. В наступлении угодили на своего рода полуостров что ли, котлом это не назовешь. Тогда такое случалось, взаимодействие хромало. Так вот, приходим мы с напарником на батарею с проверки линии: смотрим, одни орудия в одну сторону стреляют, другие в другую, «Катюши» в третью, пехоты прикрытия девять человек, нас связистов семеро осталось да 4 танка. Подкрепление еще не успело подойти, пришлось отбиваться своими силами. А у немцев уже «Пантеры» выходят на нас, учуяли знатную поживу. Зенитчики-молодцы выручили здорово, оказались поблизости и успели быстро перевести огонь на фашистские танки.
Да, кстати, калибры в нашей дивизии были солидные: пушечно-гаубичные от 76 мм до 203 мм, минометные до 160 мм, более 30 «Катюш», зенитки 76-85 мм.
В том бою довелось нам побегать и пришлось моему напарнику бросить катушку, а в ней восемьсот метров, тяжеленная. После боя сидим, отходим. Перекусили, перекурили и тут командир взвода Гриша Деркач спрашивает моего напарника: «А где катушка?». Тот отвечает: «Так ты ж сам приказал бросить!». «Надо было просто отрезать кусок, имущество-то зачем бросать? Теперь иди, ищи.». Делать нечего, наши командиры хоть и почти ровесники нам были, а приказа как ослушаешься? Только он собрался иди, тот смеется: «Садись давай, проехали. На будущее быстрее соображай.». Посмеялись мы все от души, напряжение выходило.
И одно из последних нововведений гитлеровцев нельзя не отметить. Это печально знаменитые фаустпатроны. Примитивная конструкция, если посудить. Граната вылетает из ствола, так даже видно, как она летит, вихляясь. Но воздействие на броню было страшное – как автогеном вырезает. Сколько они нашей техники пожгли…
После взятия Берлина (кое-как успели мы на Рейхстаге расписаться) срочно пошли на освобождение Праги. Заходим в Словакию, а нам навстречу колонны пленных немцев маршируют. Пленные идут, кричат «Гитлер капут». Без оружия, в колонну по четыре. Дисциплина, однако.
После Братиславы нашу дивизию вернули в Германию под Циттау, полтора месяца там мы простояли, потом снова направились в Братиславу. Запомнились варианты фразы «На здоровье» на словацком, венгерском и чешском языках. Вино неплохое у них: в одном кафе мы расплатились советскими рублями, не было местных денег. Девушке в братиславском кафе, что принесла нам вино и закуску, дали кучу наших денег как бы в подарок, на память. Переплатили изрядно, если считать курсовую разницу. Да не жалко, не думали тогда об этом.
…Тем из наших, кто воевал в партизанах, выдавали солидные премии в рублях. Один из наших, хакас дядя Миша, как раз был из охотников, довелось ему в белорусских лесах попартизанить. А в Белоруссии леса большие и железных дорог много. Конечно, партизаны много составов фашистских под откос пустили. Вот почему фашисты столько гражданского народу извели. Злые были немцы на партизан, а те со всех концов стекались в белорусские леса. Когда мы в Витебск входили, то увидели, что немцы, отступая, все взрывали, все уничтожали из объектов инфраструктуры, что могли. Так вот, идет нитка железной дороги а по обе стороны на сто метров одни пеньки торчат – настолько немчура наших партизанов боялась…
В Дунае, помню, рыбки поглушили гранатами. Там надо было «лимонки» кидать: проверено по мощности, в самый раз на полбочки набирается. Один ухарь умудрился противотанковую закинуть: рыбы, конечно, много, но и все вокруг мокрые с головы до ног оказались.
… А вот в Полтаве меня скрутило серьезно, открылась язва желудка - сказался наш солдатский рацион с преобладанием черного хлеба. И так худой был, в те годы еще сильнее похудел. Я и травником поневоле стал к 50-ти годам, поэтому так долго живу.
Что такое воинская часть после демобилизации основной части личного состава? Правильно – подразделение на все случаи жизни, в том числе на посевную и уборку.
К тому же, на Украине в первые послевоенные годы стали вылезать из щелей разные бандеровские и прочие недобитки, некоторые даже умудрялись пролезать в армейские ряды, особенно в тыловые службы и в медицину. И мне не повезло нарваться на такого вот врача из нашей части. Не помню, сколько раз я к нему обращался: меня скручивает от боли по нескольку раз в день, спать толком не могу, несколько раз терял сознание посреди дня. Нужно лечение, другой рацион питания, ограничение нагрузок и т.п. Он все обещал меня лично отвезти в госпиталь, да так и не собрался.
На одном из построений я упал в обморок, так этот «доктор» заявил командованию, что я сам отказался ехать в госпиталь. В итоге я добился, чтобы меня отправили в госпиталь, для этого пришлось просить у командования комиссионного обследования. Так даже на комиссии я стал невольным свидетелем того, как этот индивид просил комиссию не верить моим показаниям. Да, встречаются и такие сволочи. Даже на рентген, рекомендованный комиссией, он меня не повел, укатил в часть.
Ложиться под нож хирурга мне тоже не хотелось, так как после операции меня бы возвратили в ту же часть, к прежнему рациону и прежнему же «доброму» доктору. А после второй операции можно было и не выжить.
Тут повезло. Попался старый русский военврач, пожалел меня. Отправил на полное повторное обследование и по итогам всех исследований подтвердился диагноз – открытая язва желудка и я был вчистую комиссован в 1949 году.
Вернулся в Узбекистан, устроился на медно-молибденовый комбинат. Наладилась личная жизнь, женился, родились сыновья. Но болезнь не отпускала. В официальной медицине я разочаровался, тогда она ничем не могла помочь. Нигде я не мог найти надежного способа справиться со своими болячками и начал в итоге изучать книги по траволечению, советоваться со знающими людьми. В числе прочего мне посоветовали попробовать лечение мумиё. И советы сменить вредную работу и климат пришлись кстати.»
Так оказалась семья Задорожниковых в 1971 году в Казахстане. Лечение мумиё и травами дало свои результаты, болезнь удалось взять под контроль. Сергей Федорович продолжил изучать траволечение, даже одно время перевелся на работу на опытную станцию в предгорьях Алатау. Многим людям он помог, многие отзываются о Сергее Федоровиче со словами искренней приязни и благодарности.
Сейчас родные Загородникова живут за рубежом, иногда приезжает навестить внучка из России. После смерти супруги Сергей Фёдорович живет в благоустроенном социальном доме, под уходом квалифицированных медицинских работников. Чувствует себя сравнительно неплохо, любит читать книги по медицине. Охотно помогает людям советами по лечению, основываясь на личном богатейшем опыте. Очень доброжелательный и спокойный человек, надежный солдат Красной Армии. Ниже приводим пост из Facebook одной из женщин, которой он помог с лечением близкого человека.
Гульзира Найзабекова
10 мая 2020 г.
Живет такой Дедушка на свете, Дедушка с большой буквы, Сергей Федорович Загородников, ветеран войны, добрейшей души человек! Несмотря на все трудности жизни, на то что совсем один живет у себя в Социальном доме, живет и радуется жизни, помогает людям чем может. С днем победы, дорогой наш Ветеран!❤️❤️🙏🙏